Письмо Наполеона I Александру I от 20 сентября 1812 года из Москвы. Но не загадочное.
Вот мой перевод этого письма. Если кто-то сделает лучше и грамотней я буду рад услышать. Данное письмо было отправлено Александру через 45-ти летнего Ивана Алексеевича Яковлева, отставного капитана Измайловского лейб-гвардии полка, помещика, волею судеб оставшегося в Москве с ребенком и женой. Бонапарт знал Ивана Алексеевича через брата последнего, Льва, бывшего до войны посланником при Вестфальском короле Жероме Бонапарте.
"АЛЕКСАНДРУ I, ИМПЕРАТОРУ РОССИИ. МОСКВА,
20 сентября 1812 г.
Господин мой брат, узнав, что брат министра Вашего Императорского Величества в Касселе находится в Москве, я вызвал его и некоторое время поддерживал с ним связь. Я рекомендовал ему отправиться к Вашему Величеству и сообщить ему о своих чувствах. Красивого и потрясающего города Москвы больше не существует. Ростопчин сжег его. Четыреста поджигателей были арестованы на месте ; все они заявили, что поджигали по приказу губернатора и директора полиции : они были расстреляны. Пожар, похоже, наконец прекратился. Три четверти домов сгорели, четверть осталась. Это жестокое и бесцельное поведение. Имеет ли она целью лишить некоторых ресурсов? Но эти ресурсы находились в подвалах, которые огонь не смог достичь цели. Кроме того, как можно разрушить один из красивейших городов мира и творение веков, чтобы достичь такой низкой цели? Это был путь, проведенный из Смоленска, в результате которого 600 000 семей оказались в нищете. Насосы в городе Москве были разбиты или унесены, часть оружия из арсенала передана злоумышленникам, из-за которых были вынуждены сделать несколько выстрелов из пушек по Кремлю, чтобы отогнать их. Гуманность, интересы Вашего Величества и этого великого города требовали, чтобы он был передан мне на сохранение, так как его покинула русская армия : там должны были остаться администрация, магистраты и Гражданская гвардия. Так было и в Вене, дважды - в Берлине, Мадриде. Именно так мы и сами поступили в Милане, при вступлении Суворова. Пожары допускают мародерство, которому предается солдат, чтобы бросить обломки в огонь. Если бы я предполагал, что подобные вещи совершаются по приказу Вашего Величества, я бы не стал писать ему это письмо; но я считаю невозможным, чтобы с его принципами, его сердцем, правильностью его идей он допустил такие эксцессы, недостойные великого правителя и великой нации. За то время, пока вывозили помпы из Москвы, у нас осталось сто пятьдесят штук полевых пушек, 60 000 новых винтовок, 1 600 000 пехотных патронов, более 400 тысяч пороха, 300 тысяч селитры, столько же серы и т. д. Я вел войну с Вашим Величеством без враждебности : билет от нее, до или после последней битвы, остановил бы мой путь, и я хотел бы быть в состоянии пожертвовать ею, чтобы иметь возможность войти в Москву. Если Ваше Величество все еще сохраняет ко мне хоть какие-то остатки былых чувств , он с радостью примет это письмо. Однако он может быть только благодарен мне за то, что я проинформировал его о том, что происходит в Москве."
НАПОЛЕОН